А что касается тех людей, то они просидели в отделениях шкафа три дня без еды. И им эахотелось помочиться, так как они три дня не мочились, и столяр налил на голову султана, а султан налил на голову везиря, а везирь налил на голову вали, а тот налил на голову кади. И кади закричал и воскликнул: «Что это за грязь! Разве мало нам того, что с нами было, чтобы на нас ещё мочились!» И вали возвысил голос и сказал: «Да увеличит Аллах твою награду, о кади!» И, услышав его голос, кади узнал, что это – вали. А потом вали опять возвысил голос и сказал: «Что это за грязь!» И везирь возвысил голос и оказал: «Да увеличит Аллах твою награду, о вали». И, услышав его голос, вали узнал, что это – везирь. А затем везирь возвысил голос и сказал: «Что это за грязь!» И когда царь услышал слова везиря, он узнал его, но смолчал и скрыл своё присутствие, а везирь воскликнул: «Прокляни, Аллах, эту женщину за то, что она с нами сделала! Она созвала к себе всех вельмож царства, кроме царя!»
И, услышав это, царь крикнул ему: «Молчите! Я первый попал в сети этой разпутницы и развратницы!» И столяр, услышав их слова, сказал: «А я? В чем мой-то грех? Я сделал ей шкаф за четыре динара золотом и пришёл потребовать платы, и она схитрила со мной и ввела меня в это отделение и заперла там». И они стали разговаривать друг с другом и развлекать царя беседой, и развеяли его грусть.
И вдруг пришли позади этого дома и увидели, что он пустой, и оказали друг другу: «Вчера наша соседка, женщина такого-то, была здесь, а теперь мы не слышим в этом месте никаких голосов и не видим в нем человека. Сломайте ворота и посмотрите, в чем дело, чтобы не обвинил нас вали или царь и не посадил в тюрьму». И затем они сломали ворота и вошли и увидели деревянный шкаф, а в нем нашли людей, которые стонали от голода и жажды. И пришедшие стали говорить друг другу: «Неужели в этом шкафу джинн?» И один из них воскликнул: «Наберём дров и сожжём его огнём». – «Не делайте!» – закричал на них кади…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала пятьсот девяносто шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда соседи хотели принести драв и сжечь шкаф, кади закричал на них: „Не делайте!“ И соседи сказали друг другу: „Джинны иногда меняют образ и говорят словами людей“. И, услышав их, кади прочитал кое-что из великого Корана и затем сказал пришедшим: „Подойдите к шкафу, в котором мы сидим!“ И когда они подошли, он сказал им: „Я – такой-то, а вы – такие-то и такие-то. И нас в шкафу целая толпа“. И соседи спросили кади: „А кто привёл тебя сюда? Расскажи нам, в чем дело“.
И кади осведомил их в чем дело, от начала до конца, и тогда они привели столяра. И столяр открыл отделение кади и вали, и везиря, и царя, и столяра, и все они были в той одежде, которая была на них надета. И они вышли из шкафа и посмотрели друг на друга, и каждый стал смеяться над другим, и потом они пошли искать женщину, но не нашли её. А женщина взяла все то, что было на них надето, и каждый из них послал к своим за одеждой. И им принесли платье, и они вышли, закрывшись им, к людям. Посмотри же, о владыка наш царь, какую хитрость сделала эта женщина с теми людьми.
Дошло до меня также, что был один человек, который хотел увидеть в своей жизни Ночь могущества. И он посмотрел однажды ночью на небо и увидел ангелов, когда открылись врата небесные, и увидал, как всякая вещь пала яиц на своём месте. И, увидев это, он сказал своей жене: «О такая-то, Аллах показал мне Ночь могущества, а мне было ниспослано, что если я увижу её и сотворю три молитвы, они будут исполнены. Я опрашиваю у тебя совета: что мне оказать?» – «Скажи: „О боже, увеличь мне член!“ – посоветовала ему жена. И человек сказал это, и его член сделался точно тыквенная бутылка, так что этот человек не мог стоять, а его жена, когда он хотел её познать, бегала от него с места на место. И муж оказал ей: „Что же делать? Ты пожелала этого ради твоей страсти“. – „Я не хочу, чтобы он оставался таким длинным“, – оказала жена. И её муж поднял голову к небу и молвил: „О боже, спаси меня от этого дела и освободи меня!“
И человек сделался гладким, без члена. И, увидев это, жена оказала ему: «Нет мне до тебя нужды, раз ты стал без члена!» И её муж воскликнул: «Все это от твоего злосчастного совета и дурного замысла! Было для меня у Аллаха три молитвы, которыми я достиг бы блага и в этой жизни и в будущей, и две молитвы пропали, осталась одна». – «Помолись Аллаху великому, чтобы он снова сделал тебя таким, каким ты был раньше!» – сказала ему жена. И человек помолился своему господу и стал опять таким, как был.
И все это, о царь, произошло по причине дурного замысла женщины, и я рассказал тебе об этом, чтобы ты убедила, что женщины глупы и слабы умом и замышляют дурное. Не слушай же их слов и не убивай своего сына, кровь твоего сердца. Ты сотрёшь воспоминание о себе после себя».
И царь воздержался от убиения своего сына.
А на седьмой день пришла та невольница и явилась к царю, крича. И она разожгла большой огонь, и её привели к царю, держа её за концы платья. И царь опросил её: «Почему ты это сделала?» И она отвечала: «Если ты не рассудишь меня с твоим сыном, я брошусь в этот огонь. Жизнь мне стала противна, и, прежде чем прийти к тебе, я написала завещание, раздала свои деньги и решила умереть, а ты будешь каяться всяческим раскаянием, как каялся царь, который пытал сторожиху бани». – «А как это было?» – спросил царь. И невольница сказала:
Шестой рассказ невольницы (ночи 596—598)
Дошло до меня, о царь, что была одна женщина, богомольная, воздержанная и благочестивая, и она заходила во дворец одного из царей, и её приход считали благословенным, и было ей у приближённых царя великое счастье. И однажды она вошла во дворец, согласно обычаю, и села рядом с женой царя, и та подала ей ожерелье ценой в тысячу динаров и сказала: «О девушка, возьми к себе это ожерелье и храни его, пока я не выйду из бани и не возьму его у тебя (а баня была во дворце)». И женщина взяла ожерелье и села в одно место в покоях царицы, ожидая, пока та сходит в баню, находившуюся в её жилище, и выйдет. А потом она положила ожерелье под молитвенный коврик и начала молиться. И прилетела птица и взяла ожерелье и положила его в щель в углу дворца, пока сторожившая выходила за нуждой. И женщина вернулась и не знала этого. И когда жена царя вышла из бани, она потребовала ожерелье у сторожихи, но та не нашла его и стала его искать, но не обнаружила и не напала на его след. И сторожившая говорила: «Клянусь Аллахом, о дочка, ко мне никто не приходил, и когда я взяла ожерелье, я положила его под молитвенный коврик и не знаю, может быть, один из слуг увидал его и, воспользовавшись моей рассеянностью, когда я молилась, взял его, а знание об этом у Аллаха великого».
И когда услышал об этом царь, он приказал своей жене пытать сторожившую огнём и сильно побить её…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала пятьсот девяносто седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что царь приказал своей жене пытать сторожившую женщину огнём и сильно побить её, и царица стала её пытать всякими пытками, но женщина ни в чем не признавалась и никого не обвиняла. И после этого царь приказал посадить её в тюрьму и заковать в цепи, и её заточили. А потом, в один из дней, царь сидел у себя во дворце, среди водоёмов, и его жена сидела с ним рядом, и вдруг взор царя упал на птицу, которая вытаскивала то самое ожерелье из щели в углу дворца. И царь кликнул одну невольницу, и она настигла птицу и отняла у неё ожерелье. И тогда царь понял, что сторожившая женщина обижена, и раскаялся в том, что он с ней сделал. И он велел привести её, и когда она явилась, принялся целовать её в голову, а затем стад плакать и просить прощения и горевать из-за того, что он с нею сделал. И он велел ей дать большие деньги, во женщина отказалась их взять, а затем она простила его и ушла и дала себе клятву, что не войдёт ни в чей дом. И она странствовала по горам и долинам и поклонялась Аллаху великому, пока не умерла.